Журналист «Ди Вох» разбирался в нюансах инклюзивного образования
БИРОБИДЖАН, 17 октября, «Город на Бире» - В начале октября в России вспыхнул скандал со школьным учебником обществознания за 8-й класс издательства «Дрофа» под редакцией Анатолия и Татьяны Никитиных. Авторы утверждали, что инвалиды с психическими заболеваниями не личности и не граждане. После скандала в СМИ и интернет-блогах учебник из оборота изъяли и отправили на дополнительную экспертизу.
Но проблема-то осталась. Если мы говорим на всех углах о толерантности и инклюзии, то есть включении людей с ограниченными возможностями здоровья в активную общественную жизнь, а потом учим своих детей обратному, то о какой терпимости в нашем обществе вообще можно говорить?! В России существует восемь видов школ для детей с разными особенностями здоровья. И на деле выходит так, что они до окончания школы, а некоторые и до конца жизни, вынуждены общаться только со своими товарищами по несчастью и ни с кем больше.
Артём
В четыре года врачи поставили мальчику диагноз: тугоухость третьей степени. Маме они сказали, что её сын никогда не будет разговаривать. Сначала Тёму не хотели брать в детский сад, потом пришлось из коррекционной школы перейти на домашнее обучение. Сейчас Артёму Афанасьеву 13 лет.
Артём Афанасьев и психолог Ольга Несина на занятии в клубе «Успех»
при Комплексном центре социального обслуживания ЕАО.
– Раньше он вообще не разговаривал, объяснялся жестами, мимикой. Если ему надо было что-то подать, он брал предмет и на нём показывал, – вспоминает мама мальчика Татьяна АФАНАСЬЕВА. – Я нашла в интернете методику, в которой говорилось, что ребёнку с такими проблемами надо петь. Купила сыну плеер. С помощью музыки он стал немного разговаривать. Ещё дочка ему помогает – они погодки, много между собой общаются. Сейчас мы на теннис ходим, на шахматы, в клуб «Успех» при Комплексном центре социального обслуживания ЕАО тоже приходим. В бассейне собираемся учить Тёму плавать.
Сейчас женщина занимается социализацией своего сына, помогает ему выработать жизненно важные навыки, вроде: почистить и сварить картошку, постирать бельё, подмести пол, приготовить себе завтрак...
– У него совершенно иной мир. Я пытаюсь в него влиться, вытворяю то же, что и он: ногами стучу, разговариваю с ним на его языке. Чтобы он понял, что я живу вместе с ним. И недавно я в первый раз услышала от него: «Мама, я тебя люблю!», – вспоминает Татьяна Николаевна. – Надеюсь, что он начнет говорить ещё лучше.
Артём мечтает о футболе, но мальчишки не берут его ни в дворовую, ни в школьную команду. На вопрос, воспользовались бы Афанасьевы возможностями инклюзивного образования, Татьяна Николаевна отвечает определённо: нет. Дети не готовы принять её сына в одноклассники. Поэтому мама и дальше будет для Тёмы и тьютором, и учителем, и тренером, и психологом.
Школа
– Решение, где будет учиться ребёнок – в обычной школе или в коррекционной, принимают родители или законные опекуны. Наше заключение носит лишь рекомендательный характер, – говорит директор Центра психолого-медико-педагогической помощи Ирина МАЛЫШЕВА. – Если родители с рекомендациями согласны, они подписывают заключение. Сложнее всего им согласиться с диагнозом «умственная отсталость». Многие не хотят, чтобы ребёнок учился в коррекционной школе, и он остаётся в общеобразовательной. Педагоги пишут под него специальную программу – и ребёнок сидит вместе со всеми и учится по своим учебникам. Но это не инклюзивное образование в чистом виде.
У нас вообще очень размытые понятия об инклюзивном образовании. В области сейчас создается доступная среда для людей с ограниченными возможностями здоровья, но это не то.
Год назад в ЕАО стартовал проект по созданию в регионе «сети базовых общеобразовательных организаций, в которых будут созданы условия для инклюзивного обучения детей-инвалидов». На это были выделены весомые деньги из федерального и регионального бюджетов. Три школы – 11-я и 16-я в Биробиджане и специальная (коррекционная) школа-интернат в посёлке Бира – стали физически доступны для детей с ограниченными возможностями здоровья.
Учебно-развивающий комплект «Художественное творчество», приобретённый
11-й биробиджанской школой в рамках программы создания условий для инклюзивного
обучения детей-инвалидов, выпущен в Москве производственным объединением «Зарница».
– Первое, на что мы потратили выделенные деньги, – приобретение дополнительного спортивного оборудования для адаптивной физкультуры. Мы создали тренажерный зал, закупили спортивный инвентарь. В кабинеты приобрели несколько комплектов интерактивного оборудования, сенсомоторные учебно-развивающие комплекты, планшеты со шрифтом Брайля. Все они в специальных кейсах. В мобильный класс купили 30 ноутбуков, есть стационарная точка Wi-Fi, – рассказала директор 11-й школы Татьяна НЕСТЕРОВА. – Для детей с ограниченными возможностями здоровья закуплены одноместные парты, конторки для тех, кто не может сидеть. Проёмы дверные широкие. Построили туалет специально для таких детей, по всем нормам СанПиНа, сделали переносной пандус.
Это всё, что касается физической доступности школ. Универсальная безбарьерная среда в трех школах действительно создана, но это не даст ребёнку-инвалиду полного включения в школьную жизнь. Потому что многое здесь зависит от эмоций, от того, как ребёнка примут в школе. Инклюзивное образование – оно, прежде всего, в голове, в готовности людей встречаться каждый день с теми, кто не похож на всех.
– Наши дети готовы к таким одноклассникам, потому что они встречаются с ними и в обычной жизни. Сегодня человек с ограниченными возможностями здоровья очень активен, – считает Татьяна Нестерова. – Мы очень тесно сотрудничаем с обществом инвалидов и ходим к ним в гости с концертами. В нашей школе сегодня есть дети, которые плохо видят, есть те, у кого ДЦП в легкой форме. Все они хорошо чувствуют себя в детском коллективе. Это задача педагога – обеспечить любому ребёнку легкую адаптацию в школе.
Так почему же инклюзивное образование и в области, и в стране в целом находится в зачаточном состоянии?
– Сегодня слишком резко кинули в общество понятие «инклюзивное образование». Далеко не все готовы принять наших детей в обществе, в массовой школе. Учителя не всегда видят эти заболевшие грустные глазки, не всегда находят какое-то нужное слово поддержки для больного ребёнка. В условиях обычной общеобразовательной школы не всегда есть возможность дифференцированно подходить к обучению. Плюс перегруз страшный наших детей в школах. И учёба, и внеурочная деятельность. Не всегда дети могут принять больного ребёнка и играть с ним на равных, оказать ему поддержку, помощь, – считает зам. директора Центра образования «Ступени» Елена ПОПОВА. – Ведь всё идет из семьи – как дома настроят ребёнка, как в школе классный руководитель будет с ним работать, так он и будет относиться к людям с ограниченными возможностями здоровья. Доступную среду создают, много об инклюзии говорят, а нужно сначала людей правильно воспитывать.
Детский дом
Для выпускников интернатов восьмого вида дорога одна: если диагноз не снят – психоневрологический интернат до старости. Но это не значит, что ребятам там не нужны никакие занятия. Для них инклюзия своя – включенность в окружающий мир, в жизнь детского дома.
В Валдгеймском доме-интернате для умственно отсталых детей появилось и уже год успешно работает отделение реабилитации и адаптации молодых инвалидов. То есть ребята, которые уже достигли совершеннолетия и подлежат реабилитации, не сразу уезжают во взрослый интернат, а могут ещё пять лет пожить в родном детском доме. Это шанс избавиться от ярлыка недееспособного.
– В рамках федерального проекта нам подарили две хорошие теплицы. Мы их со старшими ребятами по весне засыпали грунтом, высадили рассаду. Уже целое лето позади, и я могу с уверенностью сказать, что детям очень интересно выращивать овощи, ягоды и зелень своими руками. Старшие на тяжёлых работах: воду принести, полить. Младшие пропалывают, я им показываю, где трава, где молодые растения, как полоть, как окучивать. Они каждый день ждут, когда мы переоденемся и пойдем в теплицу, – говорит инструктор по труду Валдгеймского детского дома-интерната Наталья МЕРКУЛОВА. – Первые плоды для наших ребят были таким открытием! Они нарадоваться не могли на нежную зелень, на овощи. Урожай мы собрали приличный для первого раза. На грядках вырастили с ребятами капусту, лук, морковь, свёклу на зиму. В теплицах до сих пор ещё помидоры, огурцы, перцы, баклажаны, зелень новую посеяли. Всё лето ребятам малосольные и свежие огурцы подавали, оладьи из кабачков. Всё сами вырастили, поэтому и за столом уплетали овощи за обе щеки.
Трудотерапия в теплицах Валдгеймского дома-интерната для умственно отсталых детей.
Адаптация
– У родителей должна быть вера, что ребёнку когда-нибудь станет лучше. Пусть не сегодня, и даже не завтра, но через некоторое время. Если мама и ребёнок будут вместе трудиться, можно добиться заметных и положительных сдвигов даже в самой сложной ситуации, – считает психолог клуба «Успех» при Комплексном центре социального обслуживания ЕАО Ольга НЕСИНА. – Например, ко мне приходит семья. Мальчик четырёх с половиной лет не разговаривает, произносит только отдельные звуки. Он приходит сюда раз в неделю и потом не хочет уходить. Потому что мы здесь сидим, занимаемся, делаем что-то своими руками, какие-то интересные штуки у нас получаются. Это заставляет ребёнка двигаться вперед. Это ощущение счастья и успеха, оттого, что что-то получилось – это как стартовая площадка. У него загораются глазки. Он старается ещё раз сюда прийти, чтобы получить эти приятные ощущения. Он понимает, что с ним занимаются, что его принимает общество, что я его принимаю. Ребёнок накапливает положительные эмоции, и происходит перелом. Где-то общество его не понимало, где-то мама. И начинает ребёнок развиваться после такого радостного толчка.
Ольга Антоновна считает, что коррекционному психологу намного сложнее работать с родителями, чем с ребёнком. Потому что все занятия, которые проводятся в центре, нужно повторять каждый день дома.
– Я вижу, как от занятия к занятию мама тоже начала расти и развиваться вместе с ребёнком. Раньше она сидела в стороне с телефоном. Сегодня она села рядом с нами, помогала делать аппликацию. Вот так происходит психокоррекция не только ребёнка, но и мамы, – отмечает Ольга НЕСИНА. – Бывает, руки опускаются, когда делаешь что-то изо дня в день, а у ребёнка никаких сдвигов. Когда они приходят и видят, что у него что-то получается новое, у мамы тоже появляется желание развиваться вместе с ним. В своего ребёнка надо очень верить. Вера и любовь творят большие дела!
Вера КРАВЕЦ