Директор валдгеймской школы Андрей Бялик – о противодействии «Арестантско-уголовному единству»

Газета «Ди Вох»: трагические события в российских школах заставляют вернуться к размышлениям о необходимости антиуголовного воспитания школьников.

БИРОБИДЖАН, 26 января, «Город на Бире» – В апреле 2017 года ещё не случилось трагедий в школах Перми, Челябинска и Бурятии. В апреле 2017 года в прокуратуре ЕАО состоялся форум «Защита прокурором социальных и конституционных прав несовершеннолетних». Мероприятие с большим количеством вопросов, касающихся работы с неугомонным и опасно беспокойным подрастающим поколением. Обсуждали проблемы детей, ввиду малолетства заблудившихся в информационном интернет-пространстве и кидавшихся даже в суицидальные крайности. Сообщений – и полезных, и откровенно пустых – было много. Наверное, именно потому немногие тогда насторожились, выслушав директора средней школы имени Исаака Пришкольника в селе Валдгейм Андрея Бялика. Он единственный выразил беспокойство по поводу создания и активизации в интернете групп АУЕ – арестантско-уголовного единства.

«Это очень опасное движение, на которое необходимо обратить особое внимание, – сказал тогда Андрей Яковлевич. – В нашем районе оно активно в селе Пронькино».

Семена АУЕ, посеянные уголовным сообществом, в Биробиджанском районе не проросли. Лагерная, блатная романтика полиняла и стерлась вместе с надписями на школьных портфелях. Однако трагические события в российских школах заставляют вернуться к размышлениям о необходимости антиуголовного воспитания школьников.

– Андрей Яковлевич, вы согласны, что влияние арестантско-уголовного единства на детей, если ему не противостоять, обязательно обернётся трагедией?

– К сожалению, для наших детей «Арестантско-уголовное единство», или «Арестантский единый уклад», – это романтика. В силу возраста они ещё не понимают, к каким печальным последствиям она в итоге может привести. Всё только начинается с надписей на портфелях и заборах, с рисунков на руках, в тетрадях. По этому поводу я очень жёстко и не один раз выступал в школе – и, к счастью, такие надписи исчезли. В одной из популярных социальных сетей у нас есть школьная группа. Я отслеживаю там интересы школьников и вижу, когда они заходят на те страницы. Особой активности они не проявляют, поэтому я считаю, что положительная динамика очевидна. Но пока ещё нельзя говорить о том, что влияние АУЕ исчезло навсегда. После событий в Забайкальском крае одна представительница молодежной организации на президентском совете назвала это явление национальной угрозой России.

Я не забываю, что в нашей школе учатся воспитанники соседнего детского дома. У каждого из них – своя печальная школа жизни, поэтому в плане уголовного влияния они находятся в группе риска. У нас учатся дети из соседних сёл. В Пронькино, например, АУЕ всегда имело определенные позиции, то увеличивая влияние, то уменьшая. Сейчас мы стали жестче к этому относиться – и ситуация быстро изменилась в лучшую сторону. Я сам вырос в девяностые и прекрасно понимаю, что уголовное влияние никуда не денется. Я просто стараюсь оградить от него свою школу.

– Задолго до появления АУЕ существовало такое явление, как поборы с учащихся в пользу арестантов. То есть банальное вымогательство денег, которые родители дают детям на карманные расходы. Возможно ли это в вашей школе?

– Факт вымогательства сам по себе возможен в любой ситуации. Другое дело, что я стараюсь пресекать это на корню. Вот, например, иногда в школу приходят выпускники. Зачем они приходят, это ещё вопрос. Начинаю спрашивать, зачем пришёл. Отвечает, в гости, поздороваться. Я говорю: «Ну, если уже поздоровался, пообщался, пора и честь знать, давай не будем отвлекать от дел ни учителей, ни учеников». И я считаю это правильным, потому что некоторые выпускники приходят в школу отнюдь не учителей проведать. Если я ловлю на вымогательстве какого-нибудь старшеклассника, сразу решаю вопрос о привлечении его к ответственности.

– Ещё раз: вымогательство в валдгеймской школе есть. Я правильно понял?

– Оно может быть во всех школах. Просто в одних это замалчивается, в других, наверное, просто не знают. Мы в выявленных случаях поступаем очень жёстко. Один наш парень уехал на месяц в закрытое спецучреждение по решению суда. Таким прецедентом мы показали, что готовы серьёзно бороться с вымогательством, и, похоже, ситуация в этом плане тоже выправилась.

– Ваши мнение, решения и действия вполне понятны. А как, на ваш взгляд, влияют на ситуацию правоохранительные органы?

– Полиция в лице участкового уполномоченного Фёдора Сергеевича Фролова с нами работает очень плотно. Он немедленно приезжает по любому звонку, если нужно, встречается с родителями – и это даёт желаемый результат. Причём это касается любой ситуации, будь то вымогательство или когда ребёнок просто не посещает школу, а мы не можем повлиять на родителей.

– Известны ли вам дети, которые относили себя к АУЕ, но сейчас вышли из сообщества?

– Я могу только предполагать, а не заявлять со стопроцентной уверенностью. Более того, я не лезу в детские мозги и души, пытаясь их в чём-то переубедить. Для этого есть родители и законные представители. Моя задача – минимизировать или полностью оградить учеников от влияния негативных факторов именно в школе. Вот, например, я же ничего не могу поделать с тем, что ребёнок курит. Но при этом я всегда говорю: «Ребята, я сам курил и знаю, что курение – зло! Поэтому я не должен видеть курильщиков на территории школы». И они меня услышали. Была проблема краж мобильных телефонов. Они пропадали чуть ли не через день. Стали работать на линейках, на классных часах – и выправили ситуацию. Сейчас мне даже приносят утерянные телефоны. А сами дети об АУЕ говорить никогда не будут. Любой из них сделает круглые глаза и скажет, что впервые о нём слышит.

Вместо последнего вопроса мой собеседник сам подвел итог разговора:

– Если детей ничем не занять, их обязательно подберёт кто-нибудь другой. Любая наша работа не должна носить разового характера. К сожалению, дети 14-15 лет не хотят ни к чему прислушиваться, они считают, что учиться нужно на собственных ошибках. К тому же в школе мы говорим одно, а по телевидению, в интернете показывают совсем другое – там всё замечательно и романтично. Когда я, например, читаю, какая замечательная тюрьма построена в Биробиджане, какие там VIP-номера и спортивные площадки, это неправильно. Я вижу в этом популяризацию воровской и тюремной жизни. В таких условиях трудно рассчитывать на безоговорочную победу своих убеждений.

Беседовал Александр ДРАБКИН

Joomla SEF URLs by Artio
 
1