БИРОБИДЖАН, 14 января, «Город на Бире» – Сейчас очень популярная тема в интернете – насилие в родах. С таким хештегом вКонтакте тысячи историй. Женщины анонимно рассказывают о халатном, пренебрежительном, грубом отношении медработников - от врача и до распоследней санитарки - к будущим матерям, новоиспечённым и тем, кто рожает вот прям сейчас. Мы часами обсуждали эту и другие мамские темы с коллегой - журналисткой Катериной Тюлькиной. Иногда градус дебатов двух творческих людей с нестабильной психикой зашкаливал настолько, что литературной лексики в качестве аргументов не хватало. Мы решили выложить обе истории с целью показать разницу: как в одном и том же биробиджанском роддоме, с одними и теми же медиками происходят странные метаморфозы.
Монолог Катерины
Первое, что пошло не так – потерялась карточка. Врачи отсылали побегать туда, потом сюда. Сами параллельно звонили друг другу в поисках. Меня же побегушки завели в тупик – в родильное отделение. Оказалось, что карточка была оформлена на мою старую фамилию, а искала я ее по новой. За тот месяц, что я находилась в больнице на сохранении, ни один специалист не удосужился изменить данные, хотя все документы для этого давно были предоставлены. Врач упрекнула, что все учреждение на ушах из-за этой карточки. Когда из тебя лезет пара килограммов человека, доказывать что-то желания нет. Черт с вами, вы все правы, только вытащите из меня это.
Роды прошли быстро. В карточке написали, что стремительно. Сам процесс - какая-то непонятная фигня, поэтому писать о нем смысла не вижу. А вот о том, что ждет женщину после родов, смысл очень даже есть.
Едва меня привезли в палату, зашла какая-то женщина с папкой документов, в которых именно сейчас нужно было расписаться. Если бы принесли бумагу о том, что берут на меня миллионный кредит – подписала б не глядя. Потом дали пару часов полежать спокойно, сказав напоследок, чтоб кровью в душе не ляпала. Вроде терпимо. В конце концов, сюсюкаться никто не обязан, все просто делают свою работу.
Но уже через день до меня дошло, что режим в послеродовом – тюремный. Включила планшет, чтоб узнать новости, – отчитали: во время кормления мысли должны быть лишь о ребенке, а ты – «чтожзаматьтакая». Зашла в туалет – опять лекция: надо бежать за ребенком, а ты «нучтожезамать». В туалете не было задвижки. Вроде как в целях безопасности, вдруг кому-то станет плохо. В каких целях там не было лампочки? На этот вопрос мне ответили, что придет электрик, починит. К слову, он пришел лишь в день моей выписки, а лампочку пришлось использовать свою, походную. Эх, если бы в моем арсенале была бы еще монтажная пена, чтоб запенить окно!
За ребенком надо было топать, насколько помню, каждые два часа с перерывами на обед и кварцевание. Таким образом, дитё практически постоянно находится под боком. Сдаешь его в начале ночи, а с пением петухов забираешь. Для сна времени не хватало: полночи приходилось искать такую позу, чтоб холод из окна не пробрался под одеяло, а там уже и утро. Сон был мечтой. Какой ребенок? Унесите! И плевать на нотации вроде «это же кровинушка твоя, как же ты не рада, что с тобой она круглосуточно». Круглосуточно тут тобой распоряжаются. Незнакомые тетки без предупреждения больно тянут за грудь. При виде врача так и вовсе хочется вытянуться в струнку и прижаться к стене. Ребенок воспринимается как один из раздражающих факторов.
Соседки по палате рожали тяжело. Им ежедневно обрабатывали швы. Однажды они ушли на какую-то процедуру, а на обработку явились на пять минут позже. Медсестра наорала на них, и сказала, что ничего им обрабатывать не будет, раз они такие непунктуальные.
Кричали за то, что не вовремя сдали градусники. За то, что слишком часто просим сменить казенную рубашку. Что пакет с вещами, которые передали родственники, не успели разобрать, и он стоит на полу. Жаждалось украсть кулек с ребенком и выпрыгнуть в окно, пока конвой дремлет. Или хотя бы час поспать с ощущением спокойствия. Спать, зная, что санитарка не придет тобой командовать, едва ты прикроешь очи. Постепенно я поняла, что могу не есть, а вот не спать не могу. И вместо завтрака, обеда и ужина старалась прижаться к подушке.
Претензий к врачу и акушеркам, которые принимали роды, у меня нет. Но то, что было после… Эта ужасная система заставляет испытывать чувство вины за то, что ты родился на этот свет и посмел произвести еще кого-то. И самое главное, что никто не представляется, ни у кого нет бейджиков, и в случае чего, даже не знаешь, на кого жалобу писать.
Коли меня приспичит рожать еще раз, то буду делать это не в нашем городе. А еще возьму кредит. Если хорошее отношение можно только купить, я готова это сделать. Тем, кто собирается рожать в нашем роддоме, советую взять с собой помимо основных вещей походную лампочку из магазинов типа «Охотник», много ваты и пилочку для ногтей (вдруг понадобится окно затыкать, а с монтажной пеной туда не пустят), удлинители (с розетками там беда). А также текст закона «Об охране здоровья граждан» и соответствующие СанПиНы. Изучайте, и вы удивитесь, какие у пациента есть права, и какой должна быть больница.
Моя история
В нашем роддоме я была дважды, и оба раза уезжала из дома. Первый раз категорически не поняла, как там очутилась, потому что вовсю готовилась к свадьбе. Ногти там наращивала, инструктировала тамаду насчёт рассадки гостей. Короче, рожать в 35 недель не планировала вообще. В момент приезда бригады «скорой» я только-только выползла из ванны и надевала пижаму в розовых слониках. Двое высоченных бритых налысо дядек взяли меня под белы рученьки и бережно запихнули в «кабриолет». Везли с мигалками. Пожалуй, это было самое страшное. В родзале было много людей в белых халатах. Очень много для одной меня. И ни один из них не проявил ко мне неуважения – просто делали свою работу, спасая две жизни. А на выписке категорически отказались от презентов.
Кстати, про ногти. Когда лежишь на родильном кресле (или как там оно называется), очень неудобно совершать одновременно несколько манипуляций: слушать акушерку, правильно дышать, не терять сознания и, собственно, рожать. Ногти, если это супермегадлинные стилеты, какие были тогда у меня, мешают ухватиться за поручни. И тогда цепляешься за что попало. Например, за правый бок стоящего рядом врача. Врач у меня была очень худенькая. Когтями я разодрала ей халат, что-то, что было под ним, и оставила на теле рваные раны. Надеюсь, не навсегда.
Ещё запомнилось, как дочку, самую маленькую из всех новорожденных, медсестрички приносили мне в палату на руках, а не на жутко громыхающих каталках. И прежде чем войти в палату, все стучались.
Второй раз я приехала в роддом сама. Оказалось, вовремя, потому что сын родился через два с половиной часа от начала поступления. Помню, как в соседнем зале рожала девочка, она орала так, что закладывало уши. Пришлось через две двери доступным языком объяснить, что если она сейчас не убавит громкость, то я сама её выключу очень расстроюсь. Девочка, кажется, Света, стала скулить потише и любезно уступила мне право родить первой.
В этот раз медики были тоже адекватные. Я попросила повторять мне всё по два раза, и они повторяли. Трудностей с взаимопониманием не возникло. В перерывах я читала наизусть стихи Есенина, чем несказанно радовала людей в белых халатах. Когда всё закончилось, меня привезли в палату на три койки. Следом за мной «прикатила» Света. Она была единственным раздражающим фактором.
Санитарки были одна милее другой: «девочки, кварцуем или попозже?», «девочки, вам не холодно?», «девочки, рубашка сменная нужна?»… Никаких приказов. И лампочки на месте. И от окна не дуло. И кормят вполне прилично. Мне, по крайней мере, ничего не требовалось, кроме настольной лампы: я как-то правильно спала днём, что мой покой никто не нарушал, а ночью жутко храпела Светочка. От храпа отвлекают книги, но читать с телефона крайне неудобно. Поэтому, я «за» лампу.
На самом деле Катерина не вредина, и, вероятно, хорошее или не очень отношение персонала к роженице зависит от расположения Меркурия в Козероге, или от фазы Луны в Тельце. В любом случае, собирая сумку в роддом, вложите в обменную карту по Катиному совету и текст закона «Об охране здоровья граждан». Лишним не будет.
Наталья Головатая