30 октября – День памяти жертв политических репрессий. Газета «Ди Вох» о тех, кто обратно не пришли
БИРОБИДЖАН, «Город на Бире», 30 октября – Многие из тех, кто в годы лихолетья попал в сталинский лагерь, так и не встали в строй, не вернулись к своим семьям. По сей день лежат они в безымянных могилах, впаянные в вечную мерзлоту российских северов. Где-то в таёжных урочищах Красноярского края нашёл свой последний приют и один из наших земляков – житель села Нагибово Пётр Васильевич Лопатин, трагическую историю которого недавно рассказал мне его сын Иван Петрович.
ПЁТР ВАСИЛЬЕВИЧ был из потомственных казаков. Родился он 1896 году, жил в Венцелево, где в те времена была огромная казачья община, переселившаяся к нам из Забайкалья. Женился, пошли дети. В 1926-м семейство переехало в Нагибово, где Лопатин устроился работать в местный колхоз. К зловещему 1937 году у главы казачьего рода на иждивении было уже десять детей: дочерей и сыновей поровну. Дом был, конечно, не полная чаша, но достаток имелся. Дети росли. В колхозе Лопатин числился на хорошем счету. Беда пришла в дом в августе, как раз в самый разгар уборочной страды.
– Мне тогда девять лет было, я с отцом в поле работал на жатке-самосброске, – вспоминает Иван Петрович. – Это такая маленькая сельскохозяйственная американская машина была, в которую впрягалась четвёрка лошадей. И вот ближе к вечеру к полю подъехала небольшая чёрная машина – пикапик, вышли люди: «Лопатин кто? Вы арестованы! Садитесь в машину». Без объяснений. Даже коней не дали распрячь. Мне потом бабы, что в поле работали, помогли с ними управиться.
Отца увезли в Амурзет, где тогда была тюрьма – всех арестованных там собирали. Помню, такой вой стоял бабий по селу, когда мужиков увозили!.. Всего у нас в тот год на деревне из 45 дворов забрали 32 человека. У одних только Козыревых тогда сразу троих увезли: отца – ему уже за шестьдесят было, и двоих его взрослых сыновей – у одного двое детей, у другого один грудничок.
Как мужиков взяли, ни от кого ни разу не было ни одной весточки. А через какое-то время всех арестантов из Амурзета повезли в Биробиджан, ну и дальше по этапу. Даже не знаю, как эта весточка дошла до селян. Мы тогда из школы сразу побежали к дороге, где должна была пройти колонна. Людей тогда собралось много: жёны, матери, сёстры, дети, у кого-то и внуки... И вот показалось пять или шесть полуторок. В машинах плечом к плечу стоят арестанты и конвой. Так на полном ходу колонна и про-ехала мимо. Кто-то узнал в толпе родного человека и успел крикнуть прощальное слово, кто-то просто махнул вслед уходящим машинам рукой. Мы отца так и не узнали в этой гуще народу, и больше мы его никогда не видели. Да и вообще из наших ни один не вернулся обратно.
ЛИШЬ ДЕВЯТЬ ЛЕТ СПУСТЯ дошла до Лопатиных единственная весточка о судьбе Петра Васильевича. Из ачинского почтового отделения Лопатиным пришло анонимное письмо без обратного адреса. Автор записки объяснил, что сам он – уроженец соседнего села Столбового, тоже арестован и вместе с Петром Лопатиным отбывал наказание в Красноярском крае. Там, в нечеловеческих условиях, они валили лес и строили дорогу через непролазную сибирскую тайгу. В письме содержались и скорбные строки: не ждите, мол, больше. Нет Петра в живых. Умер ли он от работы в адовых условиях, или поспособствовал кто-то из конвоиров, несчастный случай – так и осталось для семьи загадкой. Добрый человек, написавший весточку Лопатиным, вероятней всего, и сам сгинул в лагерях, потому как, считает Иван Петрович, если бы ему посчастливилось вернуться в родное село, наверняка выкроил бы время заглянуть к семье земляка, чтобы рассказать, что там было да как всё произошло.
К сыновьям да дочерям Петра Лопатина намертво припечаталось клеймо детей врага народа. Семьи арестантов были едины в своем горе, сочувствовали и поддерживали друг друга. Уцелевшие семейства «якшаться с вражинами» не хотели. Кто искренне считал их врагами, кто сторонился из осторожности. Не только в Нагибово – во всём Союзе все мечты всех детей «врагов народа» пошли прахом.
– Наш старший брат Тихон после девятилетки поступил в лётную школу и уже успел отучиться там год или два. Как только отца арестовали, его, естественно, турнули. Друг как-то прислал ему фотографию, где Тихон стоит в лётной форме – брат, помню, просто рыдал над этим снимком: так он хотел стать лётчиком! Его забрали в армию с первого дня войны в какие-то сухопутные войска, он погиб в сентябре 41 года в Белоруссии. Другой наш брат погиб в Корее.
ТОЛЬКО ИЗ ПИСЬМА стало понятно, в чём Петра обвинили. Якобы он по заданию японской разведки травил колхозных лошадей.
– Это отец-то, потомственный казак, лошадей травить станет?! Да он скорее себя отравил бы, чем коня! – негодует Иван Петрович. – На него, оказывается, наш односельчанин Ф. донос написал. Их, кто доносы строчил, тогда по деревне человек 5-6 было. Одни просто писали. Поругался с соседом по пустяку, позавидовал чужому благополучию – вот и сочинил бумагу в НКВД. Другие – из личной заинтересованности. Ведь никто из тех, кто писал тогда доносы, во время войны на фронт не попал, по брони остались. На работе у них самая лучшая техника, самые толковые помощники. Были у нас в колхозе два брата Б. Один 40 лет, другой чуть моложе. Оба писали в НКВД. Так мы все, к примеру, работаем в поле на тракторах. Им в помощники дают таких же здоровых мужиков, а мне, 14-летнему мальчишке, – такую же хилую девчонку. Теперь-то понятно, за что им были такие поблажки. А у Ф. я потом в глаза спросил: «Ты, гад, на отца донос настрочил?!» Как он заголосил, как заюлил: «Что ты, Ваня?! Да как можно?! Да чтоб я на своих-то доносы писал?» А сам побелел как полотно, губы трясутся. Точно он! Всю оставшуюся жизнь, а он уже тогда старик был, избегал встреч со мной. Особенно, когда я из армии вернулся. Заметит издали – обязательно в сторону свернет. Думал, что прибью я его где-нибудь.
Петра Васильевича Лопатина, осужденного «тройкой» в декабре 1937 года на десять лет лагерей по 58-й – политической – статье реабилитировали посмертно в 1959 году за отсутствием состава преступления. Его доброе имя восстановлено, но кому от этого стало легче?!
Сколько их – тех, к кому никогда не придут на могилу положить даже скромный букет цветов?! Сколько женщин и детей остались без кормильца и прожили тяжёлую, полную лишений и унижений жизнь?.. А подлые доносчики умерли себе в почёте и уважении, в окружении любящих их людей, и покоятся себе с миром на погостах.
Евгений СТЕПАНОВ